И ангелов полет - Страница 88

Босх снова кивнул.

— Он говорил что-нибудь...

— О самоубийстве? Нет, ничего такого. Знаешь, когда-то, уже давно, я даже читала специальное исследование по проблеме суицида среди полицейских. Тогда Элайас обвинил его в необоснованном применении оружия. Ты должен помнить тот случай. Фрэнки впал в жуткую депрессию, и я по-настоящему испугалась. И начала читать. Так вот, оказывается, когда люди говорят, что собираются покончить с собой, они на самом деле просят о помощи, хотят, чтобы их остановили.

— Да.

— Наверное, он не хотел, чтобы его остановили, — продолжала Марджи. — По крайней мере ничего мне не сказал.

Она налила Босху кофе из стеклянного кофейника, потом открыла шкафчик и сняла с полки серебристый термос.

— Возьмешь с собой. Не хочу, чтобы ты уснул за рулем. Не хочу...

Он поднялся, шагнул к ней, обнял.

— Этот последний год... — глотая слезы, прошептала Марджи, — все пошло не так.

— Знаю, он мне рассказывал.

Она отстранилась, налила кофе в термос, завернула крышку.

— Мне надо спросить тебя еще кое о чем, — сказал Босх. — Его табельное оружие забрали на экспертизу. Он воспользовался другим. Знаешь что-нибудь об этом?

— Нет. У Фрэнки было только табельное оружие. Ничего другого я у него никогда не видела. У нас же две девочки. Когда Фрэнки приходил домой, то всегда убирал его в потайной сейф. И ключ постоянно держал при себе.

Босх задумался. Конечно, Шихан мог хранить револьвер не в доме, а в каком-то тайнике возле дома, там, где его не смогли найти даже фэбээровцы. Например, в саду, под деревом. Если он принес «беретту» уже после отъезда жены и дочерей, то Марджи вполне могла ничего не знать.

— Хорошо, — сказал он, ставя точку.

— А почему ты спрашиваешь, Гарри? Тебя в чем-то обвиняют? У тебя неприятности?

Босх немного помолчал, потом покачал головой:

— Нет, Марджи, у меня все в порядке. Обо мне не беспокойся.

Глава 31

Дождь не стих и к утру понедельника, так что поездка в Брентвуд заняла намного больше времени, чем рассчитывал Босх. Нельзя сказать, что на город обрушился какой-то небывалый ливень, но в Лос-Анджелесе едва ли не любые осадки способны парализовать нормальное течение жизни. Это одна из тех мистических тайн, которые не поддаются логическому объяснению. В мегаполисе, где автомобилей едва ли не больше, чем людей, оказалось полным-полно водителей, не способных справиться даже с самым умеренным ненастьем. По пути Босх слушал радио. Сообщения о дорожных пробках звучали куда чаще, чем о случаях насилия. К сожалению, метеорологи обещали, что к полудню небо расчистится.

На встречу с Кейт Кинкейд он опоздал на двадцать минут. Дом, из которого, как утверждалось, была похищена Стейси, представлял собой приземистое белое здание в стиле ранчо с черными ставнями на окнах и покатой серой крышей. Подъездная дорожка пересекала широкую зеленую лужайку и, огибая дом, вела к расположенному позади него гаражу. Босх припарковался у открытой передней двери рядом с серебристым «мерседесом».

Поднявшись на крыльцо, Босх услышал голос Кейт Кинкейд, приглашающей его войти. Он нашел ее в гостиной. Женщина сидела на диване, покрытом белым покрывалом. Вся остальная мебель была затянута чехлами такого же цвета. Казалось, в комнате собрались призраки.

— Переезжая, мы оставили здесь все, как было, — объяснила миссис Кинкейд. — Решили начать заново. Чтобы ничто не напоминало о прошлом.

Босх кивнул. Одетая во все белое — белая шелковая блузка, белые льняные брюки, — хозяйка тоже казалась призраком. И только лежащая рядом с ней черная кожаная сумочка выделялась на фоне кажущейся необъятной белизны.

— Как вы себя чувствуете, миссис Кинкейд?

— Пожалуйста, называйте меня Кейт.

— Хорошо, Кейт.

— Я чувствую себя хорошо, спасибо. Пожалуй, впервые за очень-очень долгое время. А вы?

— Так себе, Кейт. Ночь была беспокойная. И мне не нравится, когда и дет дождь.

— Я вам сочувствую. И еще мне кажется, что вы не выспались.

— Не возражаете, если я сначала осмотрюсь, а потом мы поговорим?

В кейсе лежал подписанный судьей ордер на обыск дома, но предъявлять его Босх не спешил.

— Да, пожалуйста. Вы попадете в комнату Стейси, если пройдете по коридору налево. Первая дверь с правой стороны.

Оставив кейс на выложенном плитами полу в холле, Босх отправился в указанном направлении. Мебель в комнате девочки была расчехлена, белые чехлы валялись кучкой на ковре. Вероятно, время от времени кто-то — может быть, мать Стейси — приходил сюда. Розовое покрывало и такого же цвета простыни лежали, смятые, на середине кровати. Вряд ли на ней спали, скорее, кто-то просто прилег и, собрав покрывало и простыни, прижал их к груди. Представив, как это могло быть, Босх отвернулся. Ему стало не по себе.

Не вынимая руки из карманов плаща, он вышел на середину комнаты и огляделся. Чучела животных, куклы, книги с картинками на полке. Ни киноафиш, ни фотографий теле— и кинозвезд, ни плакатов с изображением поп-кумиров. Складывалось впечатление, что в комнате жила девочка намного младше Стейси Кинкейд. Кто оформлял комнату? Родители? Или сама Стейси? Может быть, сохраняя детские вещи, цепляясь за прошлое, она надеялась как-то избежать окружавших ее ужасов настоящего?

На бюро лежала щетка с запутавшейся в зубьях прядью длинных светлых волос. Босх знал, что волосы пригодятся, если дело дойдет до сличения с уликами, которые, как он надеялся, будут обнаружены в одной из машин.

Он подошел к окну. На раме еще виднелись следы черного порошка для обнаружения отпечатков.